Гражданская война

По получении известия о свержении самодержавия в Перми приступили к организации временного правительства. В июне 1917 года в Кизеле организован первый Совет рабочих депутатов, на котором присутствовала и губахинская группа в составе тринадцати человек. Заседание проходило на втором этаже прогимназии в актовом зале. На повестке — избрание председателя Кизеловского районного исполнительного комитета. Была выдвинута кандидатура инженера Гольсберга — собравшиеся знали его как хорошего специалиста и порядочного человека. Но губахинцы не согласились: надо, чтобы председателем был свой, рабочий!
Начался скандал.
— Выкинуть губахинцев в окно!
— Мы вас гранатами закидаем, проклятые капиталисты!
Увидев такое, Гольсберг снял свою кандидатуру:
— Не хочу служить камнем преткновения для
объединения демократических сил.
На пост председателя исполкома был избран Денисов (впоследствии оказавшийся меньшевиком).
В Губахе создали продкомиссию, которая сразу же отыскала спрятанные лавочниками продукты и мануфактуру. Забирая все даром, продкомиссия действовала так напористо, что из Перми прибыла комиссия для расследования. Рабочие Губахи не дали в обиду своих активистов; в народном доме — клубе, отнятом у штейгеров, где проходило разбирательство,— столпилось человек семьсот.
— Не смеете судить наших представителей! Управляющий Потоцкий нас голодом морит, а в штольнях, в дубовых сорокаведерных бочках,— аршинная кета! Потоцкий вместе с кооперативщиком Кекиным спрятали мануфактуру, шестнадцать тысяч аршин! У Потоцкого на чердаке лежала, заваленная рогожами и ящиками! Потоцкий за телефон схватился — охрану вызвать, да теперь охрана не его, а наша! Заведующий конным двором — тоже враг рабочим, не дает подводы! Ему пять раз звонили на конный двор!
Пермская комиссия была сконфужена и постаралась незаметно исчезнуть.
Но в августе 1917 года Кизеловская земская управа командировала в Губаху своего представителя, он уличал Советы в несостоятельности, безграмотности и жестокости. Дисциплина большевистского ядра была железной. Иначе быть не могло: на Урал наступал Колчак.
«Приказ Пермского военнореволюционного штаба.
Согласно декрету Совнаркома от 27 июля 1918 года, подлежат призыву все родившиеся в 1896— 1897 годах, а также все служащие, служившие в артиллерии и инженерных войсках, родившиеся в 18931894 гг.».
«Из Пермского военнореволюционого штаба в Усолье и Кизел. Телеграмма.
Немедленно принять меры по охране дорог. Мобилизовать все силы и держать в полной готовности и
при оружии. Под усиленную охрану взять телеграфы и железнодорожные сооружения. Задерживать всех подозрительных лиц на станциях, в поездах до выяснения личности».
Колчак занял Пермь. Губахинская дружина встала на казарменное положение.
Разгул колчаковцев в Перми был таким, что адмирал писал жене: «Многие белые не лучше большевиков. У них нет совести, нет чувства чести или долга, только циничный дух соревнования и наживы». Он терял контроль над своей армией.
Захватив Пермь, колчаковцы двинулись на север губернии.
РКП(б) Кизела была готова к этому. Готовились и «бывшие»: в верховье Косьвы организовывались белогвардейские банды, к ним частично примкнули крестьяне, рабочие, некоторые большевики.
Бои велись во многих местах. Кизеловская РКП(б) посылала подкрепления, но людей ожидали засады. Отступали. Слишком не равны были силы. «У нас 27 штыков против двух рот и пулемета «люкс».
Стало ясно, что из Губахи придется уходить. Началась эвакуация семей коммунаров.
13 декабря вечером пошли в разведку на Нижнюю Губаху Михаил Деменев и Михаил Потапов . Были захвачены бандой и убиты. 14 декабря губахинцы взорвали железнодорожный мост через Косьву — это был сигнал к отступлению. Военная дружина разместилась на платформе, прицепленной к паровозу, отправилась в Усолье. Семьи дружинников уходили с конным обозом в сопровождении двенадцати конных стрелков. Отступая, срывали телефонные аппараты и провод.
В Усолье губахинцам предоставили для жительства вагоны на железнодорожных путях. Женщины и дети остались, а мужчины пошли воевать.
Поразному воевали красногвардейцыгубахинцы. Одни — не жалея сил и жизни, уверовав, что победа принесет народу благополучие; другие старались спрятаться за чьюнибудь спину; третьи мародерствовали в деревнях, где были на постое,— отнимали деньги у хозяев, молоко у детей, взламывали лавки.
В конце декабря 1918 года колчаковцы захватили Кизеловский угольный бассейн. Возвратившиеся заводчики и шахтовладельцы начали расправу. Скрыться от них было невозможно, они знали здесь всё и всех. На Усьвинских копях расстреляли 54 человека, помогавших и сочувствующих новой власти, среди них штейгеров Рычкова и Чернавина за то, что выдали красногвардейцам динамит для взрыва моста через Усьву. Чернавин и Рычков умоляли пощадить их, ведь большевики пригрозили за отказ расстрелять на месте,— не помогло. Не пожалели и мальчика Ваню Лукина: он подвез динамит.
В поселке Артемьевка пленных красногвардейцев вместе с женами и детьми сбросили в шурф заброшенной шахты, завалив вагонетками . В Губахе и на Половинке бывший шахтовладелец Беклемишев разыскивал с карательным отрядом причастных к большевистскому движению.
На Крестовой горе в смотровой вышке, сооруженной красногвардейцами, сидели белогвардейцы. Брат выслеживал брата, разрывая сердце матери. Демидовский крест погребла Косьва, поставили другой, из бревен — чтобы видно было всем!
Одни хотели разрушить мир до основания, а затем строить новый, без прошлого, другие хотели сохранить память.
Осенью 1919 года объединенными силами Красной гвардии колчаковцы были выбиты из Кизеловского угольного бассейна. При отступлении ломали шахтное и заводское оборудование, травили колодцы с питьевой водой, взорвали (теперь уже окончательно) мост через Косьву — ворота для вывозки угля, был взорван мост и через Усьву.
Жизнь уже брала свое: люди вернулись  к нормальному труду.
«Отчет Губахинской первичной организации.
Наблюдаем за производством, чтобы не было ущерба для государства. Добыча угля 1200 пудов ежедневно. Прошли главную Крестовскую штольню. Дезертирства среди местных рабочих нет, есть дезертирство среди прибывших крестьян. Вовремя идет выгрузка дров из гавани, выгружено 400 кубов на отопление домов, еще на воде осталось кубов двести. А дальше будем рубить дрова».
Для дезертиров, для уклоняющихся от работ, для хулиганов и воров сделали в Губахе и Половинке тюрьмы — в отдельных бараках. Арестованные прибывали с пугающей быстротой.